Здравствуйте дорогие мои фермеры!

Здравствуйте дорогие мои фермеры! Давненько не радовал вас сказкой! Так вот-с! Укутываемся потеплее, запасаемся каким-нибудь комбикормом и кипятком и слушаем внимательно!

Всем нам известно про хэйдэйевских бродяг. Том-лежебока, старая кляча-шапокляк, ржавый Грегушка, девочка-припевочка и толстопуз острая кепочка! Так вот! Бродили они, бродили и надоело им однажды, что фермочка Лавреца процветает, продуктов изобилие, монет — куры не клюют. И вот однажды говорят они старцу, мол, вы Лаврентий Прокофьевич много имеете, а делиться с братишками-сестричками не хотите! Нехорошо! И задумали они хатой и вотчиной Лаврентия завладеть. Почуяв неладное, стал старец готовиться к гостям дорогим. Шли дни, а гости дорогие не приходили. Только Том вокруг хаты все тёрся, да шебуршал. Старец охламону, как заведено, пару оплеух выписал и расписаться попросил, мол все у вас по закону Лаврентий Прокофьевич. Том нюни распустил, и пошел жаловаться корешам своим. И вот идут они всей бандой к хате старца, и кричат, мол выходи, будем морду бить тебе за сиротушку обиженную. А старец им, значится, докладываю, мол так и так, хрен вам, а не Лаврентьюшка. Начали они окна колотить, да в хату пробраться пытаться. Да только пустое это все, окна решетками давеча заколочены были в ожидании незваных гостей. Сбили они себе все кулаки, да бестолку все это. Начали новый план придумывать. Решили девкой старца выманить. Надела девка платьице покороче и давай ангельским голоском под окнами выть. Признаться честно, серенада эта соблазнительна была, да только знал старец, что обманка это. Выла-выла девчушка, аж голос посадила, а не вылез старец из хатки своей. Ржавый от злости и от мозгового штурма в порывах придумывания плана-капкана плешку себе на затылке расчесал. Засмеяли дружки его, мол лысая резина дай колбасину. Ржавый аж бордовый стал от злости и давай кулаками махать, доказывая товарищам свою правду. И вот, после парочки нокдаунов, дошло до них, что не на ту сторону воюют и стали снова думать, как старца из хаты выманить. Только вот, от почесываний затылков решили отказаться, от греха подальше. Тут толстопуз предлагать начал, мол мое пузо пивное, как батут использовать можно. Второй этаж старец не забаррикадировал, мол можно будет туда запрыгнуть и в хатку залезть. Принялись они на пузе его скакать. Охал-ахал толстопуз. Скакали да скакали на его пузе — оно аж посинело. И тут дошло бродягам нашим, что прыгать лучше по одному, а не всей оравой на пузе кепочки скакать. Ржавый прыгнул первым. Не хватило бедолаге, ногтями по подоконнику проскребал и вниз слетел, прям в бочку сливную, да так там и встрял. Решили кого полегче запустить, девчушку стало быть. Девка как скокнула, так и улетела в стратосферу с Гагариным кофеёк пить. Ржавый из ржавой бочки (как иронично), кричит, мол Шапокляк, твой выход. Шапокляк на пузо скок, и давай скакать. Допрыгнула до верхнего окна, ухватилась ловко за ручку и внутрь ныркнула. У старца немного сжалось, страшно стало. А Шапокляк давай вниз по ступенькам спускаться да каблучком отстукивать, дабы на нервы старцу подействовать. И вот они уже глядят друг на друга, и ехидно улыбаются, дабы страх свой скрыть. Старец харкнул на кулак свой, да как вмазал старой кляче — та аж в стену впечаталась. И тут, зонтик Шапокляк раскрылся, а из него отряд феминисток появился. Давай они за бабку вступаться, мол вы на женщину руку подняли, негодяй, вы ответите. А я им, значит, говорю, мол какого вы тут забыли в моей хате, сейчас и вам оплеух отвешу. Феминистки аж фиолетовыми стали от злости и начался затяжной бой. Бились долго. Зубы, волосы, куски тканей разлетались по всей хатке старца. Итог был ясен — сложились брёвна в ряд. А тем временем, покамест в хате был суровый бой, во дворе были иного рода события. Как и ожидалось, после затяжных прыжков на пузе кепочки — оно распухло так, что не встать не повернуться. Так штабелем и лежит пузатик и охает, а встать все никак не может. И только сиротинушка бегает вокруг дома и не знает, с какой стороны ему зайти, да чем полезным быть. Решил он свентить от греха подальше. Прыгнул он в грузовик, что возле дома старца стоял и поехал в город. В городе его гайцы останавливают, и говорят, мол где права. Не было у сиротинушки прав, так его и повязали и в обезьянник завезли. А уже в отделе, многие сотрудники стали замечать сходство нашего Тома с разыскиваемым особо опасным преступником, чей фоторобот весел на доске розыска. Оказалось, Том этот, обчищал местные магазины и сбывал краденое частным фермам. Посадили Томчика срок топтать. А Лаврецу Шапокляк та приглянулась, и говорит он, мол давай вместе жить. И закрутилась у них любовь да голуби. Ржавого Грегушку они на цепь посадили, чтоб дом охранял. Девчушка в космосе с Гагариным шуры-муры тоже завела. А Томчику в тюрьме больше понравилось, чем на воле. Хорошо его там кормили, да и мечтать не приходилось больше о еде, как это часто бывало на ферме. Заключённые диву давались с лихого пройдохи, как он много лет легавых вокруг пальца водил и короновали его в блатные. Пузатик, как только пузо отошло, пошел по белу свету пивка для рывка искать. А старец хорошо жил с Шапокляк и никто его ферму больше не беспокоил.

Вот и сказке конец, а кто слушал — огурец!